– Можно мне с вами? – Сукла опустилась на колени между Марком и малышом. – В какую игру вы играете?
– Вливайся. Игра называется «дурак», – и Марк начал раскидывать карты.
15
Этой ночью они спали все вместе. Малыш лежал между взрослыми и игрался погремушкой – черепом какого-то грызуна. Скоро он устал, выронил пластмассовую забаву, закрыл глазки и захрапел.
– Отнеси его в капсулу и возвращайся, – нежно прошептала Сукла.
– Я не ослышался? Или ты хотела сказать: «Топай в кабину и не забудь пристегнуться?»
– Нет, ты не ослышался. Я тебя хочу.
Марк аккуратно взял малыша отнес в капсулу и вернулся:
– Тузик заметно прибавил в весе. Чем ты его кормишь?
– Иди ко мне, – Сукла потянула Марка к себе.
– Что происходит, сударыня? Я вас не узнаю. А вдруг связь наладилась, и твой муженек все видит и слышит?
– Ну, иди же. После того, как сынок назвал тебя папой, во мне что-то екнуло. Возьми меня, любимый, я вся твоя.
Сукла ждала оргазм, но Марк не спешил. В механике любви он был асом. Любовник плавно совершал телодвижения и шептал подруге в губы:
– Вернись ко мне, детка.
– Хорошо, только не останавливайся. Я возвращаюсь… А…А…А! – и Сукла заголосила. – Спиритус холиус дайверус! Мемори опенус крейтерус! Глориум уникум фактум терниум азм!
Вдруг в сознании вспыхнула яркая вспышка, и полчища эндорфинов разбежались по всему телу. Цветное кино под названием «Жизнь стюардессы» пронеслось пучком фотонов по лабиринтам женского мозга. Девушка разжала объятия и потеряла сознание.
Когда она очнулась, Марк лежал рядом и смотрел в потолок:
– Не хотел тебя будить. Я покормил малыша.
– Спасибо, милый, – Сукла прижалась к нему. – Помнишь тот вечер на перевалке, когда мы с тобой танцевали медленный танец? Ты какую музыку слышал?
– Криса де Бурга.
– А я Полину Гагарину.
– Что, память вернулась?
– Да. Я сняла блокировку. Я все вспомнила. Представляешь, ты у меня первый мужчина.
– А как же этот? – Марк кивнул в сторону карапуза, чье похрапывание доносилось из капсулы.
– Это всё козни Плеширея. Он меня взял обманом, затуманив мозги гипнозом. Он был в твоем облике, и я думала, что это ты на мне дергаешься. Так что считай, Тузик – твоих рук дело.
– Ладно. Зачет. Подожди, – Марк вскочил и выбежал из спального блока.
Через две минуты он вернулся с подносом:
– Омлет для влюбленных! Завтрак для двоих! С возвращением, детка!
16
Марк и Сукла уселись по-турецки на кровати и принялись за еду.
– Как же мне теперь вас величать, госпожа? – он лукаво подмигнул подруге.
– Как тебе больше нравится, – Сукла проглотила кусочек омлета и запила апельсиновым соком.
– Ты меня так напугала своим заклинанием.
– Я его не произносила лет двести.
– Так, значит, ты разносчица, жена коменданта и стюардесса в одном флаконе? – Марк откусил сосиску, предварительно окунув ее в кетчуп.
– Да, я профессиональная разведчица и очень много знаю по этому профилю.
– Конспирация, слежка, пароли?
– Ага. Это нам на руку, – и они засмеялись.
– Ты говоришь «нам»? – Марк перестал улыбаться. – Я думал, что нам не по пути.
– Еще как по пути. Ведь я тебя люблю.
– Кто именно? – Марк не спеша пил виноградный сок.
– Хорошо. Тебя любит Сукла в образе стюардессы. Ведь по сути Виктория умерла. Её душу безвозвратно забрал Укисрак. Теперь в молодом теле стюардессы будет хозяйничать душа Суклы, буду жить я. Мне досталась ее память, которая парализует действие назюбоки, когда я с тобой. Но если тебя рядом нет, я снова старая и вредная молмутка. Не покидай меня, любимый, и всё у нас будет хорошо.
– У нас это называется – «шизофрения», раздвоение души и всё такое.
– Просто я стала мультиплетом. У нас в разведке это приветствуется. Чем больше ты вытеснишь душ из бренных тел, чем больше пустот своего разума заполнишь чужой памятью, тем ты круче и опытнее.
– Представляю, какая каша у тебя в голове. Спать не мешает?
– Нет. Всё расфасовано по отдельным папкам и каждая покоится строго на своей полке. В голове должен быть порядок как в библиотеке. К примеру, нужно мне встретиться с тобой, я сразу открываю папку с грифом «Любимый Марк» и становлюсь нежной и пушистой. Гормоны радости переполняют всё тело, адреналин давит на глазные яблоки, и я на седьмом небе от счастья.
– Но мы ведь летим на перевалку.
– Да, мы возвращаемся. И мы будем вместе. Поверь, теперь будет всё по-другому, и я тебя в обиду не дам.
– Может, будем счастливы где-нибудь в другом месте?
– Плеширей нас везде найдет и убьет обоих. Бозяух по тоннелям времени пошлет своих головорезов и нам капец.
– Черт возьми, опять этот Бозяух. Значит, опять перевалка? Будь она проклята!
– Да, мой хороший. Пойми, так будет лучше для нас обоих. Вы бы всё равно не долетели до Земли. Вика неправильно вычислила азимут и ошиблась в длительности пути. До Земли лететь не менее двадцати лет. К тому же она не учла ловушки Плеширея, которые надо заблаговременно обходить, меняя курс. Длительность пути увеличилась бы в разы. А если заблудитесь?
– А что за ловушки такие? – Марк допил сок, поставил поднос с посудой на пол и принял горизонтальное положение.
– Я сама точно не знаю, где и когда они могут встретиться. Только Плеширей знает и управляет ими. Представляешь магнитное облако? Звездолет, проходя через ловушку, выходит из строя, ломаются все приборы, и глохнет реактор. Всё живое на борту быстро стареет и умирает.
– Тяжеляк, – Марк взял молмутку в образе стюардессы за руку.
– Скоро появится связь с перевалкой, – виновато шепнула Сукла.
– Так чего мы ждем? – Марк потянул девушку к себе.
– А вдруг Плеш…, – она не договорила. Любовник закрыл ей рот поцелуем.
17
В квадрате «мертвых крыс» появилась связь с перевалкой. На экране замаячило страшное лицо коменданта. Марк, в который раз, икнул от презрения к этой физиономии. Он сидел в кресле пилота, пристегнутый наручниками и корчил недовольную мину. Сквозь помехи вырвался знакомый бас:
– Всё в поряде?
– Да. Мы возвращаемся, – Сукла натужно улыбнулась мужу.
– Где отметчик? А, вот, вижу. Проблем с ним не было?
– Нет. Всё прошло гладко.
– Ребенок где?
– Спит.
– Принеси, покажи. Я хочу видеть своего отпрыска.
Сукла вызвала робота-няньку. Старая модель на колесах вкатилась в кабину. Крепкие из титанового сплава руки надежно держали ребенка. Малыш недовольно морщился и, казалось, что вот-вот заплачет.
– У, какой! – заулыбалось страшное лицо на экране, оголив клыки. – Настоящий машид!
Ребенок вдруг приподнялся и потянул маленькие ручки к землянину:
– Папа, давай играть в шашки.
– Спокойно, Тузик, – краем рта бросил Марк карапузу. – Обязательно поиграем.
– Не понял? – огрызнулся Плеширей. – Это какой еще папа? Что здесь происходит? Сукла, хитрожопая лисица, я жду объяснений!
– Всё нормально, – быстро нашлась разведчица. – Просто наш морщёкиш начал говорить. А отец, как всегда, отсутствует. Кстати, ты нашел малышу имя? – жена пошла в наступление. – Или нам его всю жизнь Тузиком называть?
– Нет, мне некогда, – смягчился виноватый муж. – Тузик, говоришь? А что, хорошее имя. Пусть будет Тузиком. Тузик, Тузий, Тузиан. Мне нравится. Молодец, Марк! Всё, конец связи, – и тут же изображение утонуло в мусоре помех.
Прошел месяц обратного пути. С каждым днем перевалка становилась всё ближе. С каждым сеансом связи уже отчетливо вырисовывалось на экране лицо коменданта и звук становился чище.
За это время Тузик заметно подрос и раздался в плечах. Он уже хорошо говорил и произносил свистящие звуки. А после тихого часа бегал по коридорам звездолета, своим топотом действуя на нервы. По вечерам они с Марком играли в карты на щелбаны и в морской бой. Однажды землянин решил, что пора, и научил малыша играть в шахматы. Дело пошло. Теперь Тузик с шахматной доской под мышкой ходил по пятам за Марком и просил: «Папа, давай поиграем! Папа, давай поиграем!». Марк не знал, куда себя деть. Сукла часами просиживала в библиотеке, зачитываясь шпионской публицистикой и детективами. После вечернего сеанса связи с комендантом, они вместе ужинали и шли спать. Это были самые приятные минуты томления в замкнутом пространстве.
Тузиан всегда ложился между мамой и папой, и взрослые покорно ждали, когда малыш наиграется, наговорится и уснет. Тогда Марк бережно переносил спящее тельце на детскую кровать, и начиналось взрослое время.
Любовники с пристрастием отдавались друг другу, наслаждаясь горячими поцелуями и бархатными объятиями, шептались, шутили, хихикали и мечтали.